— Половина сегодняшней военной добычи нас вполне устроила бы. Я имею в виду танки. Кстати, как вы планируете их использовать в вашей армии?
  — Что насчет этой развалины? Может, у нее в баках что-нибудь осталось?
  Наконец хирург понял, что произошло. Он оглянулся на испуганных ассистентов и весело рассмеялся. Лакаскад замер, изумленно уставившись на пожилого мужчину в белом халате.
  — Она тебе нравится? — Захра пришла в смятение, заметалась, но тотчас же ее ослепил гнев:
  – Никто, – злобно прохрипел охотник. – Вы убили наших. И среди них был Туполь. Вы должны заплатить.
  – Тсс, кажется, это он. – Лили увидела карету Алекса на дороге и поманила Закери из музыкальной комнаты, где перед этим он, Тотти и Пенелопа распевали песни и играли на пианино.
  — И ты чувствуешь, как я хочу тебя. Что еще нам нужно знать друг о друге? Что еще имеет значение?
  — Нет, господин. Я находился у стены. Свет на подмостках был яркий. Он не мог видеть меня в такой толпе. Я думаю, весь Саргад собрался там.

– Нет, естественно. Я знаю, что и я сам, и все другие понимают, что поиски лучше отложить до утра. Но, черт побери, я не собираюсь следовать голосу разума. Я собираюсь оседлать Найтмара и обыскать эти проклятье холмы. Не знаю, удастся ли мне найти Айрис, но я не могу ждать до утра.
  Внезапно она опять заговорила каким-то возвышенным, одухотворенным голосом:

  Вздрогнув от неожиданности, я чуть не обозвал его тем же. Вовремя остановился. И что теперь ему отвечать? Не признаваться же, что короля козлом назвал? Может оказаться, что королевская благосклонность не распространяется столь далеко. Пока я пытался найти подходящий ответ, герцог молча и с улыбкой разглядывал меня. Покопавшись в своих ощущениях, мне пришлось признать, что в моем состоянии лучше молчать, а то ляпну что-то вредное для личного здоровья, и вместо короля, с топором целоваться придется. За размышлениями я и не заметил, как медленно пошел по дорожке.
  Просто воспоминания об этом человеке еще живы в памяти.
  – Неважно. У меня есть, – сказал он и достал небольшой пакетик из кармана брюк.

  Приглашение удивило девушку и застигло ее врасплох. С одной стороны, она хотела остаться под защитой людей Монти, с другой – ей не терпелось самой во всем участвовать. Кроме того, индейцы не показались ей очень опасными – ведь это были женщины и старики.

– Ты думаешь, это было наше стадо? – Даже ее неопытный глаз без труда заметил при тусклом лунном свете втоптанную в землю траву.
  – Уж постарайся, – съязвил Хен. – А то мне снова придется выбивать из тебя дурь.

  Довериться чудесным рукам Алисы. Ее мастерству. Слушать ее спокойный голос, неторопливо повествующий о том и о сем, и, отпустив мысли на вольные хлеба, предаться неге. Почувствовать очарование уверенности в другом человеке.
  – Очень мне нужно твое уважение! Мне нужны пять тысяч фунтов!
  — Знаю. И поэтому с радостью дам тебе последний урок.
  Обдумав ситуацию, Госсейн «запомнил» место у стойки по ту сторону турникета. Затем, сделав вид, будто что-то забыл, он вернулся на корабль и спрятался в одной из кают до темноты. Когда тени удлинились и почернели, он материализовался у стойки здания Эмиграционной службы и спокойно направился к ближайшей двери. Через минуту он ступил на мощеный тротуар и зашагал на улице, сверкающей миллионами огней.
  Он обнял ее, и она уснула быстро, как усталый ребенок. Ее голова лежала у него на плече. Он гладил ее шею, спину, и никак не мог остановиться. Его пугало собственное счастье, бушующее в каждой клеточке его тела. Но какой выбор был у него? Она с самого начала знала, где слабое место в его броне.

— Тогда до скорого. Удачно выбраться, — желает всем Сергей. Добавляет для мужчины, — Трупы лучше в коридор подальше отнести. И закрывайтесь. Никому не открывайте. Думаю, войска скоро в город войдут.
  — Сэр, — вмешался в разговор Сергей, — Разве не проще послать звено штурмовиков? Они за час десяток деревень с землей сравняют.
  – Сынок! – всполошилась мама, прервав свой умиротворяющий щебет. – Что там у тебя?
  – Уолвертон, – отрывисто сказала она. – Я хочу поговорить с вами о моей сестре.
  — Хейдок был явно изумлен. Глубокая морщина прорезала его лоб.
  XXI
  Дороги назад все равно не было, поэтому Артем, согласно кивнув, вернул себе рюкзак, и, отсчитав еще десять патронов, ссыпал их в ту же сумку. Ни один мускул не дрогнул на лице пограничника, и Артем восхитился железной выдержке этого человека. Он просто сделал шаг в сторону, и теперь дорога на Кузнецкий Мост была свободна.
  6. Силлур и Анданор уже много тысячелетий находятся в состоянии войны. Ни анданорцы, ни силлурийцы ни разу не встречались с превосходящими их технически и, по выражению Леи, интеллектуально расами. Все обнаруженные в просторах галактики расы были гуманоидными, кроме удивительных людей-рыб с планеты Антарлиск – точная копия человеческих представлений о русалках, тем более что антарлисцы и дышали–то жабрами, и вполне сухопутных жителей планеты Драгрон, которые и вовсе имели вид массивных десятилапых осьминогов, – Лея схематически набросала портрет драгронца на листочке, – что не мешало им быть в самыми искусными художниками и скульпторами в обозримой Вселенной. Их произведения всегда весьма ценились в прочих цивилизованных мирах. Сама Лея, как то заметил Володя, рисовала весьма посредственно, на уровне пятилетней девочки. Она объяснила это тем, что рисование, в отличие, скажем, от черчения, не прeподают в анданорских школах, и никакому взрослому в и своем уме не придет в голову тратить время столь бессмысленно.

Сейчас, спустя шесть недель, легионеры полюбили своих учеников и чувствовали ответственность за их судьбу. Грейсон не мог просто стоять в стороне и наблюдать за рейнджерами перед лицом ситуации, к которой те не были полностью подготовлены. Помимо подписанного Серым Легионом Смерти с повстанцами Верзанди контракта были еще вопросы чести и личной ответственности.
  Взгляд его застыл на изображении, по-прежнему передаваемом с отцовского «Phoenix-Hawk’а». Сейчас дропшип был так близко, что заполнял своим корпусом весь экран, хотя цифры внизу экрана указывали, что до корабля все еще оставалось 90 метров. Затем Грейсон увидел, как возле основания дропшипа открылось бортовое отверстие, откуда на железобетон пролился резкий, неприятный свет.
  — Да, — ответила Таппенс и, словно вручая верительные грамоты, представилась: — Сестра Элтон.
  – Значит, ты никому больше не говорил о нем? – поинтересовался Тамир Третий, обводя огромную рубку взглядом и убеждаясь в том, что никто сейчас не видит их беседы.
  Стало тише.
  Неожиданно возник звук рассекаемого крыльями большой птицы воздуха и на толстую ветку, метрах в двадцати, примостилась ворона. Наступившая полудрема испарилась, возникшее беспокойство сразу переросло в раздражение. Все! Блаженство кончилось.
  — Благодарить еще рано! Нам еще надо придумать, как реабилитироваться до приезда герцога!
  Так что вы должны понять, что то, что сделал Самоэль Ленн своей жене с помощью изобретеной им мутационной машины, ничего не добавило нового к человеческому организму, а только изменило или побудило к мутации то, что уже существовало. Кстати, вы и без меня знаете, что первых детей-слэнов было всего трое.

Кэкстон стал приходить в себя еще когда она говорила. Ему не нужна их помощь. Потому что его теория включала метод проникновения в период до 1977 года. Так что, он мог позволить себе быть терпимым к сопротивлению этой молодой женщины.
  — Только наполовину, — поправила Лорен, — а другая половина — ирландская.
  Сержант Рэмедж кивнул:
  Грейсон отступил назад, и лезвие пронеслось мимо его лица, оставив запах раскаленного металла. Затем лезвие снова метнулось вниз, Грейсон опять уклонился и почувствовал, что уперся спиной в каменную стену. Лори закричала и шагнула между Грейсоном и нападавшим.
  — Я должен это сделать, — сказал он. — Иначе он может догадаться о моих действиях.
  Ким подробно описал все детали спасения малышей. Левашов внимательно слушал и время от времени делал в планшете пометки.
  — А что.., что маленькая принцесса? Лицо калифа исказила судорога боли:
  – Насколько я помню, ты надоедаешь мне еще с тринадцати лет. И, судя по всему, собираешься досаждать до тех пор, пока не скажешь, наконец, что тебе нужно. Так что говори поскорее. И покончим на этом.

– Где ты был? – слышу тихий голос. – Я все хожу по дому, хожу, все думаю, думаю… Тебя нет, и не знаю, где искать…
  – Что здесь происхо… – в комнату ворвался Виктор, да так и застыл с открытым ртом, уставившись на нас.
  Новый транспортер лэнса доставили на Треллван в качестве части торгового соглашения с Лиранским Содружеством задолго до прибытия «Коммандос Карлайла». Более современные модели перевозили груз на воздушных подушках. Этот же был устаревшим колесным. Каждая из восемнадцати покрышек была высотой в два роста человека, а единственная лебедка использовала для спасательных операций двухсантиметровый трос, сплетенный из алмазных волокон. Ударный Два получил задание причинить как можно больший ущерб оборудованию космодрома, но захват гигантского транспортера являлся главнейшей задачей. Транспортировка «Wasp’а» будет его первой операцией.
  – Тебе нужно хотя бы немножко поспать, – посоветовал юноша Айрис после полуночи. – Завтра будет еще тяжелее.
    Here come old flattop he come,
  Он приникает к земле и медленно уползает под защиту стены. Выползает наружу. Подхватывает снятую скорлупу, пятится вдоль стены. Ящерицей крадется по земле между обломками.
  – Пока в этом нет необходимости, – последовал совершено серьезный ответ.

Степан хохотнул за нашей спиной:
  На удивление, двигатель, приводящий в движение заграждение, отрезающее платформу от эскалатора, работал. И им удалось-таки, после получаса отчаянных попыток, привести его в действие. Ржавая железная стена с дьявольским скрежетом подалась в сторону, и они перед их взором предстал на удивление недолгий ряд ступеней, уводящих вверх. Некоторые обвалились, и через зияющие провалы в свете фонарей были видны исполинские шестерни, остановившиеся долгие годы назад — навечно, и изъеденные ржавчиной, поросшие чем-то бурым, еле заметно шевелящимся… Нелегко им было заставить себя подняться. Несколько раз ступени, на которые они настуали, со скрипом поддавались и уходили вниз — и они перелезали провал, цепляясь за остовы светильников… Путь наверх был недолог, но первоначальная решимость испарилась после первой же провалившейся ступени, и чтобы подбодриться, они воображали себя настоящими сталкерами.
  — Да, Гай. Гай Банделер.
  Кэкстон пожал руку знаменитому на весь мир химику и подумал: «Я и правда на небесах. Встретиться с таким человеком».
  Все, во что он так долго верил, верил страстно и с гордостью, сейчас рушилось как карточный домик. Все, что он считал безобразной ложью, отнюдь не было выдумкой. Борьба с людьми шла с совершенно непостижимой бесчеловечностью.
  «Ты прав!» – мы услышали за спиной. Карл сидел на столбике забора, большущая птица, похожая на профессора Дерптского университета старых балтийских времен. Найман в подтверждение своих слов молча показал на ворона. «Вот почему я оставляю тебе Бердяева и надувной матрас», – продолжил он.
  Грейсон притащил от ближайшей консоли еще один стул и придвинул его к оружейному мастеру.
  Обрадованная, что он готов работать, Лорен села, но, взглянув на папку, застыла в удивлении и испуге.

— Как? — уставился на нее Тони с таким видом, словно перед ним сумасшедшая.
  — А где ты постиг это искусство, мой господин? — робко спросила она.
  — Знаешь, а у тебя уютно, — он одобрительно оглядел светлую комнату.
  — В четырнадцать лет встретил своего настоящего отца. Конечно же — не случайно. Он мне все рассказал, убедил поверить. А мать моя меня ненавидела. Что с неё взять: несчастный человек. Как-то так получилось, что детей у неё больше не было. Наверное, в этом она винила меня. А муж её ни о чём не догадывался, считал меня родным сыном, очень любил. Он заболел раком и перед смертью завещал мне почти все состояние. Матери оставил только дом и ещё самую малость. На безбедную жизнь. Грустная история?
  – Поясните.
  Грейсон тоже побежал, виляя из стороны в сторону, когда оба вражеских меха начали палить по его «Shadow-Hawk’у» из лазеров и автопушек. Грейсон врезался в ангар, полстены обвалилось, а он помчался дальше. Ему нужно найти укрытие, место, где он может спокойно встретить врагов. В нескольких сотнях метров в юго-восточном углу космодрома он увидел низенькие серо-зеленые топливные цистерны.
  Старик все говорил и говорил, заискивающе заглядывая Артему в глаза, и тот отчего-то чувствовал себя ужасно неловко. Хотя старичок ковылял изо всех сил, Артему все равно казалось, что они продвигаются слишком медленно, и все меньше и меньше людей нагоняло их сзади. Похоже было, что скоро они окажутся последними. Ванечка косолапо ступал справа от старика, вцепившись ему в руку, и безмятежное выражение лица опять вернулось к нему. Время от времени он вытягивал правую руку вперед и возбужденно гугукал, указывая на какой-нибудь предмет, брошенный или оброненный в спешке бежавшими со станции, или просто в темноту, которая теперь сгущалась впереди. — А вас, я прошу прощения, как зовут, молодой человек? А то как-то знаете, беседуем, а друг другу еще не представились… Артем? Очень приятно, а я — Михаил Порфирьевич. Порфирьевич, совершенно верно. Отца звали Порфирий, необычное, понимаете, имя, и в советские времена к нему у некоторых организаций даже вопросы возникали, тогда все больше другие имена были в моде — Владилен, или там Сталина… А вы сами откуда? С ВДНХ? А вот мы с Ванечкой с Баррикадной, я там жил когда-то, — старик стеснительно улыбнулся, — знаете, там такое здание стояло, высотное, прямо рядом с метро… Хотя, вы, наверное, уже и помните никаких зданий… Сколько вам, прошу прошу прощения, лет? Двадцать четыре? Ну, не важно все это, конечно. У меня там квартирка была двухкомнатная, довольно высоко, и такой вид открывался на центр чудесный, квартирка небольшая, но очень, знаете, уютная, полы, конечно же, дубовый паркет, как и у всех там, кухонька с газовой плитой, Боже, я вот сейчас думаю — какое удобство — газовая плита! — а тогда все плевался, электрическую хотел, только накопить никак не мог. Как заходишь — справа на стене репродукция Тинторетто, в хорошей позолоченной раме, такая красота! Постель была настоящая, с подушками, с простынями, все всегда чистое, большой рабочий стол, с такой лампой на ножке, с пружинками — так ярко светила, а главное — книжные полки, до самого потолка, мне еще от отца большая библиотека досталась, ну я и сам еще собирал, и по работе, и интересовался. Ах, да что я вам все это рассказываю, вам наверное, и неинтересно это, стариковская чепуха… А я вот до сих пор вспоминаю, очень, понимаете, не хватает, особенно стола и книг, а в последнее время все больше отчего-то по кровати скучаю, здесь-то себя не побалуешь, у нас там такие деревянные койки стоят, знаете, самодельные, а иной раз приходится и прямо на полу, на тряпье каком-нибудь. Но это ничего, главное ведь вот здесь — он указал себе на грудь, главное — то, что происходит внутри, а не снаружи. Главное — внутри оставаться все тем же, не опуститься, а условия — черт с ними, прошу прощения, с условиями! Хотя по кровати вот, отчего-то, знаете, особенно…
  Он рассматривал ее с восхищением. Она была прекрасна, и при этом совершенно не похожа на его мать. Просто не верилось, что две сестры могут так сильно отличаться друг от друга.